Алексей Виноградов, Юрий Нечипоренко. Огонь с Божедомки: Московское детство Федора Достоевского. М.: Август, 2019.

Одна из причин сложности восприятия отечественной классики в средней школе заключается в том, что подростки, как правило, знакомятся не только со «взрослыми» текстами, но и с ситуацией, когда их авторы даны во многом сформировавшимися также «взрослыми» личностями, чьи искания и сомнения (если о них вообще говорят) приходятся на период после достижения «совершеннолетия». В результате произошедшей «возрастной вилки» происходит психологически неизбежное отчуждение писателя от учащегося, которое усугубляется требованием «пиетета» перед классиком. Требования особенно двусмысленного, если учитывать, что оно накладывается на «бунтарский» период формирования личности школьника.

В данном контексте цикл биографий гениев, предпринятый писателем и культурологом Юрием Нечипоренко (Москва), нельзя не приветствовать.

Книги, в которых упор делается на детство литераторов, а их поведение (и творчество) адаптировано под восприятие ребенка, помогает преодолеть разрыв между классикой и современной подростковой культурой со всеми ее девиациями. Нечипоренко уже написал «Ярмарочного мальчика: жизнь и творения Николая Гоголя», «Помощника царям: жизнь и творения Михаила Ломоносова», «Плыви, силач! (Молодые годы Александра Пушкина)».

Новой книгой в рассматриваемом цикле стал «Огонь с Божедомки», о московском детстве Федора Михайловича Достоевского, созданный в соавторстве с Алексеем Виноградовым и проиллюстрированный Екатериной Головановой.

Биографы следующим образом объясняют название:

«Еще в детстве Федор получил от родных прозвище Настоящий огонь. Они, конечно, имели в виду его подвижность, горячий и вспыльчивый — в отца — характер, сами не подозревая, что “огонь” этот через годы вспыхнет на весь мир горячим пламенем слова».

Авторами отмечается, что уже с раннего детства будущий писатель видел окружающие его контрасты богатства и бедности, нищеты и красоты (тут и больница для неимущих, в которой трудился отец Федора Михайловича, и состоятельные родственники матери, происходившей из купеческого рода, и монументальная архитектура окружающих зданий), которые в дальнейшем найдут отражение в его творчестве. Само же семейство Достоевских жило очень скромно.

Немало слов сказано и о строгости воспитания, когда «по будням детям дозволялось гулять лишь с няней — и только в пределах липового сада при больнице, где они могли играть в лошадки: игры в мяч и в лапту отцом воспрещались как “опасные и неприличные”».

Подробно говорится и о круге чтения младшего поколения Достоевских. В нем важную роль оказали «Сто четыре священные истории Ветхого и Нового Завета» Иоанна Гибнера, а затем преподавание Закона Божьего. Как вспоминал позднее Федор Михайлович, «Книга Иова — одна из первых, которая поразила меня». Позже появились журнал «Библиотека для чтения», томики Карамзина и Пушкина, историческая романистика Скотта и Лажечникова. А вечерами всей семьей вслух читался тот же Карамзин, Загоскин, Жуковский, Шиллер, Гете…

Описана учеба в пансионе Чермака. Да, для скромного бюджета Достоевского-старшего гимназия обошлась бы дешевле, но, признавался Михаил Андреевич, ведь «в этом заведении учить будут хорошо. И пороть розгами, как принято в гимназиях, не будут».

Размышляют Нечипоренко и Виноградов об истоках художественного дара своего героя. Мать и дядя будущего автора «Бедных людей» умели и любили играть на гитаре, брат Михаил сочинял стихи (что не очень нравилось почтенному родителю, видевшему здесь лишь пустое «стихокропание») и неплохо рисовал. Да и окружающая жизнь, порой, подсказывала сюжеты. Другой брат писателя — Андрей считал, что история Лизаветы Смердящей в «Братьях Карамазовых» списана с некоей Аграфены из села Дарового, которое отец приобрел в 1831 году.

Естественно, касаются биографы и заложенной в детстве искренней веры (главка «Голубок в храме»). Значительную роль тут сыграли частые паломничества в Троицкую лавру. Не зря в биографию старца Зосимы из все тех же «Братьев Карамазовых», их автор включил личные воспоминания: «Повела матушка меня одного (не помню, где был тогда брат) во храм Господень, в Страстную неделю в понедельник к обедне. День был ясный, и я, вспоминая теперь, точно вижу вновь, как возносился из кадила фимиам и тихо восходил вверх, а сверху в куполе, в узенькое окошечко, так и льются на нас в церковь Божьи лучи, и, восходя к ним волнами, как бы таял в них фимиам. Смотрел я умиленно и в первый раз от роду принял я тогда в душу первое семя слова Божия осмысленно».

Также важно, что авторы книги счастливо избегают крайностей или опасностей, возникающих при избранной ими манере повествования: панибратства с избранным ими героем, в лучших традициях знаменитого гоголевского персонажа («с Пушкиным на дружеской ноге») и заискивания с маленьким читателем.

Остается надеяться, что созданный Нечипоренко проект даст свои плоды, и русская классика будет прочитана большим числом учащихся. Ведь сейчас ее, увы, в основном просматривают перед школьными экзаменами и сочинениями. Впрочем, читали ли ее когда-нибудь внимательно?