Была в одной деревне грузовая машина с зелеными деревянными бортами. Мотор сильный, кузов большой, шофер — лучше некуда.

Он перед поездкой постучит по шинам. Хорошо ли колеса накачены? Потом заглянет под кузов. Как там поживают рессоры?

Скажет грузовику:

— Ну, Васек-тяжеловоз, все у тебя схвачено. И колеса в норме. И рессоры в порядке.

В кабину сядет — дверью не громыхнет. Мотор заведет — зря не станет газовать. Аккуратненько на педаль нажмет и едет, куда приказано.

Одним словом, очень вежливый к грузовику шофер. По имени Иван. А фамилия у него была Бережков. У многих в деревне такая же, и никто пока не жаловался — спокойно все поживали.

Вот говорят, что есть машина ВАЗ. Если послушать Ивана, то это простой Васек. Автомобиль, может, и неплохой, но по всем повадкам легковой.

Другое дело — Бережковский грузовик. Он и в меру надежный, и солидные перевозит грузы. Машина по всем статьям хорошая. Поэтому имеет у Ивана право. Какое?

Как раз такое, чтобы прозываться Васьком-тяжеловозом.

Значит, тут у всех свои права.

Одному быть шофером — «лучше некуда». Другому пусть не откликаться, но в непременности — знать свое имечко.

Нравился ли грузовику Бережковский порядок? Во всяком случае не возражал, фырчать на водителя не фырчал. Фокусов не выкидывал в дороге.

Яма с водой повстречается — он, как водится, плеснет во все стороны. Если попадет в колдобину, то уж, извините, тряхнет, подкинет что передок с мотором, что увесистый кузов. Все как обычно.

А в кабине Васек-тяжеловоз имел наблюдателя.

Не об Иване речь. Тот рулил, и всё.

Перед ветровым стеклом качался меховой чертик на резинке. Он как раз и был самый дотошный смотритель-гляделка.

У него и забот-то других не было — только прыгать на резинке и таращиться.

Глазки у меховушки не больше бусинок, а до чего упрямые. Никогда не закрывались.

Хвост и ноги у него были из медной проволоки. Такие гибкие — как хочешь их поворачивай. Хоть загни пятками к затылку. Чертику все равно.

Знай себе раскачивается в пути, поглядывает вперед.

Или — налево. Или — направо. Ему не прикажешь, куда таращиться.

Когда машина трогалась с места, чертик дергался. Вскидывал вверх медные копытца, а то и подлетал чуть не до потолка.

На неровном проселке уже другое вам зрелище. Здесь начинаются в кабине пляски. Меховушка вытанцовывает не переставая. Казалось бы, у водителя от проселочной тряски должно испортиться настроение.

Но взглянет Бережков на плясуна, рассмеется и скажет:

— Что, лохматый мой дружок? Веселишься? Ну, прыгай, прыгай, рессора тебя забери.

Того упрашивать не надо. Способности замечательные.

Есть желание порезвиться: резина-то упругая. На каждый ухаб у чертика — отзывчивый прыжок.

Лишь бы резинка не подвела, а за веселого наблюдателя будьте спокойны. Не подведет. Подпрыгнет по закону проселочной — ухабисто колдобистой — дороги.

Медные копытца, если пробираешься из деревни в деревню, непременно будут взлетать. Выше блестящих бусинок и хохолка на голове.

Потешит наблюдательный пассажир шоферскую душу.

За то ему, попрыгунчику, и спасибо. Не зря ездит с Иваном по ближним и дальним селам. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ