Маша теребит руку Дмитрия, практически усевшись ему на колени, и беспрерывно трещит. «Еще бы на плечи забралась», — думает Дмитрий. За громыханием поезда он перестал улавливать смысл ее болтовни.

Больше всего ему нравится ехать одному. Он садится последний полупустой вагон, втыкает в уши наушники, закрывает глаза или погладывает на мелькающую мешанину за окнами вагона.

Дмитрий ненавидит толпы и старается не ездить час-пик. Вроде бы он предупредил об этом Машу, но она выпучила глаза и возмущенно пролепетала: «Неужели-ты-не-хочешь-показать-мне-свою-квартиру?». В Маше странным образом сочетается желание побывать у него дома и остаться при этом непорочной. По ее теории, визит к Дмитрию в 9 часов вечера становился пятном на ее репутации. Потому она затащила его в метро в 6 вечера, когда там даже дышать было тесно.

Перед тем как сесть в поезд, он предупредил: «Я не люблю разговаривать в метро». И все же она все время пытается что-то сказать. Он смотрит, как ее губы ритмично складываются в букву «О».

— …я ненавижу геев, ты понимаешь… — слышит он. — Они идут против природы, ты так не думаешь?

Маша поправляет волосы, достает помаду, красит губы, пялится в зеркало. Дмитрий думает, что у нее какое-то нервное расстройство.

 Поезд останавливается на станции «Баррикадная». Он видит, как тетя со страдальческими глазами выкатывает из вагона коляску с безногим дедом, крича при этом: «Год назад моего мужа переехал поезд! Теперь нам нечего есть!». За ней, брезгливо озираясь, выходят три мужчины в строгих костюмах. Дмитрия почему-то очень интересует эта картина.

— …а у меня в подъезде ремонт делают. Лифта нет, и пешком на девятый приходится ходить… — трещит Маша, схватив его за руку и оттягивая пальцы. — Я как-то соседям с седьмого этажа помогла поднять коляску с тройняшками. Соседи потом меня долго хвалили, а дети плакали на весь подъезд. Надо друг другу помогать! Времена настали тяжелые!

Дмитрий не раз говорил ей, что она красивая. Она и правда кажется ему красивой, особенно когда надевает темные обтягивающие лосины. Для девушки вообще важно выглядеть хорошо. Он любит читать статьи в интернете про новые веяния в моде. Маша еще раз поправляет свои светлые (точнее белые) волосы.

На секунду он отворачивается от нее, и тут же она возмущенно прикасается к его щеке, привлекая внимание.

— …а я уже третий год на фитнес хожу… — улавливает он.

Говорит Маша только то, что по ее догадкам ему понравится. Дмитрий видит ее насквозь. У него есть хорошая работа и отдельная квартира, ооо, конечно, она хочет ему понравиться.

— …да ты слушай, слушай… я не просто так говорю… — доносится до него возмущенный голосок Маши.

От нее не избавиться. Она уже второй месяц напрашивается к нему в гости, а он до последнего не хочет ее приглашать.

А потом вдруг подумал, что с ее помощью сможет избавиться от старых (неправильных) мыслей. Нехорошо использовать людей, но раз она сама напрашивается… Схватив его за руку, Маша выскакивает из поезда в толпу людей, а он улавливает:

— …ты фехтованием занимаешься…

Фехтованием он занимается уже пять лет. Он надеялся, что это хобби поможет ему стать мужественнее, но все равно все идет кувырком. Превозмогая боль, на каждой тренировке он калечит свое тело и чувствует только ненависть к нему.

Он какой-то не такой… Даже в эту самую секунду, когда вместе с Машей и толпой людей Дмитрий идет по переходу метро, ему кажется, что на него все смотрят и осуждают.

Остановившись на станции «Тверская», Маша подпрыгивает и хохочет. Ее длинные тяжелые волосы бьют по заднице. Дмитрий брезгливо смотрит на ее белые кроссовки. Они просто кричат: «Я сама невинность». Благодаря маникюру руки Маши похожи на клешни. Она взмахивает ими, повторяя:

— Я ненавижу геев, но абсолютно толерантна, ты же понимаешь. Пусть только меня в свою компанию не тащат.

Слово «толерантность» использую все кому не лень. Сейчас модно быть толерантным в противовес системе. Дмитрий устало вздыхает. Вот и Маша толерантна скорее на словах, а при виде обычного трансгендера убежит в ужасе.

 Маша запрыгивает в вагон, Дмитрий как приличный мальчик уступает ей место. Она усаживается и, закинув ногу на ногу, глядя на него сверху вниз, продолжает трезвонить:

— …я думаю, что когда ты такой родился, у тебя нет выбора...

Дмитрий скользит взглядом по синяку на шее Маши и думает, что выбора у нее тоже нет. Наверное, не сразу она стала такой болтливой и услужливой. Дома у нее трое братьев и родители пьют. Об этом она завуалированно рассказала ему на прошлой встрече («я не училась, потому что ухаживала за младшими братьями, теперь работаю продавцом, но мечтаю получить высшее образование».)

Дмитрий спросил: «А как твои братья теперь?». И тогда она откровенно сказала, что они свалили, выросли и свалили, а она осталась с родителями («отец по-прежнему пьет», — закончил фразу он). Тогда Дмитрий решил, что Маша будет хорошей женой. Видать, даже весь этот бред она болтает потому, что боится показаться неинтересной.

— …но порой нужно быть выше выбора, так? — лепечет Маша.

У Дмитрия выбора тоже не было. Когда он был маленький, мама отдала его на воспитание бабушке и дедушке. Она приезжала лишь изредка, каждый раз обнимала сына, заворачивала в одеяло и баюкала: «Какая ты у меня красивая лялечка».

Когда ему было года три, они с мамой сидели на лавочке, и она пошутила: «Я ждала девочку, а появился ты». А потом засмеялась: «Я отдала тебя бабушке и дедушке, чтобы не мешал». В тот момент он почувствовал, что внутри раздваивается и самая большая его часть, плача как девчонка, отбегает в угол: «Мама, я твоя хорошая МАЛЫШКА! Только забери меня к себе!»

Лет в 9 мама таки забрала Диму жить с собой. Ему пришлось привыкать к новым порядкам. Оказалась, что мама ходит по квартире всегда голая. Про таких, как она, говорят — «нудисты». У нее были малиновые плавки. Она носила их все время (у нее было несколько одинаковых пар).

К ней часто приходила тетя Ира, подружка семьи (тогда мама накидывала халатик). Тетя брала с собой дочку, ровесницу Димы. «Как жаль, что у меня нет такой девочки, а есть этот дурак», — рассуждала Димина мама. Тетя Ира кивала. Поболтав пару часиков, они решали дать «парочку уроков женственности» ее дочке. Красили девочку, надевали красивое платье… А потом приходил Димина очередь.

Мать смеялась, глядя на него в юбке: «Какая ты у меня красавица теперь!». Ему это очень нравилось. Внутри смеялась маленькая девочка: «Ты дала мне право на жизнь!».

— …Но все же нужно стараться быть нормальным, так? — издалека он услышал Машу.

Самое дикое стало происходить с ним лет в 14. Как-то Дмитрий зашел в ванну помыться, а через 15 минут туда стала ломиться мама, крича: «Открывай! Ты сам затупишь! Ты в ванной утонешь!». Она врывалась в ванну, в малиновых трусах, и принялась теперь сына губкой.

С тех пор каждый раз три раза в неделю она мыла его в ванной. Она даже составила «график помывок».

— Ты слушаешь?! — возмутилась Маша.

Она болтала что-то свое, а он вспоминал, как отношения у них с мамой наконец наладились. Ему было 16 лет, мама стала брать его на свидания. Она была тусовщицей, светской львицей и говорила, что он будет ее охранять. Если шли в ресторан, мамин хахаль оплачивал Диме счет, если ехали за город — снимал два гостиничных номера.

Мама Димы умерла пять лет назад, а он все еще не понимает, что с ним происходит. Поезд стоял на станции Третьяковская. Он посмотрел на свое прозрачное отражение в стекле. Маша сидит, поджав губы. Наверное, думает, что легкая обида это делает ее более красивой. Дмитрий думает, что скоро его станция (Павелецкая) и нужно будет привести ее домой. Сначала небрежно обронить, что у него абсолютно случайно завалялась бутылка вина. А затем…

Почему бы и нет? Маша красивая, возможно неглупая, но как она раздражает!..

— Выходим? — улыбается Маша.

О-о-о, лысая женщина

На работе редактор объявил, что в связи со «сложной эпидемиологической обстановкой» все уходят на удаленку. Любимый спортивный зал Маши закрылся спустя пару дней.

«Надо как-то жить и работать», — подумала она.

Сперва она относилась к этому с юморком («ну правда, ну не может это долго продолжаться»). Тем временем в Интернете появлялись странные новости: «Выход на улицу только по пропускам», вокруг их с Димой дома бродили несколько патрульных, отслеживающих нарушителей режима (?).

В Маше крепко поселилось чувство ирреальности происходящего. Дни у нее начались очень насыщенные. К примеру, как-то ей позвонил депутат со словами: «Ты знаешь, у нас в городе З. живет кинолог, которому отдают собак больные коронавирусом люди. Надо написать про него материал в твою газету».

И она сделала это. В тот же день к ней обратился знакомый с приюта для бомжей: «В подвале жилого дома в городе К. несколько лет живет бездомный. Его положили в больницу на пару дней и опять выписали в подвал. Давай ему поможем», - сказал он.

И еще через пару дней она узнала, что на остановке в городе Сер. сидел безногий дед. Его в свою квартиру девушка поселила, чтобы на улице не загнулся, и даже подкармливала.

А в городе Ч. ребята стали показывать спектакли под окнами многодетных. Смотрели-то их жители всего дома! Мир открывался Маше с удивительной стороны. Она составила для себя график новой жизни.

«7:00 — пробуждение, распитие кофе.
8:00 — зарядка. С гирей качаю пресс на балконе.
9:00 — 23:00 — работа».

Через день они вместе с Димой выходили в пятерочку за продуктами и в фермерский магазин за варенцом. Продавцы говорили им: «Молодые люди, какие вы вежливые», а Маша страшно завидовала, что они имеют возможность работать вне дома.

А еще она стала обзванивать врачей «скорых», чтобы узнать, как им работается. Одна девушка ответила Маше, что только-только привезла пациента в ковидный корпус и у нее есть всего 10 минут на беседу. «Перед нами очередь из 10 машин», — пояснила она.

Из-за всего этого периодически Маша орала в форточку и плакала. Самоизоляцию она воспринимала как заточение и долгий сон. В мае вместе с президентом благотворительного фонда поехала спасать голодающих собак в приют города Н.

Вырваться из дома — это было очень для нее важно. На улицу вышли вместе с Димой — подышать воздухом. Несмотря на хорошую погоду, на улице никого не было. Маша умилилась, глядя на заклеенные ленточками скамейки. На детской площадки ими были огорожены качели: «Во исполнение приказа мэра города М.»…

Президент благотворительного фонда прилетела на своей машине (у нее был пропуск на перемещение по городу) и сразу спросила: «А почему у Димы ногти накрашены?». Маша ответила: «В свете последних событий я не считаю важным этот вопрос».

Через неделю она взяла интервью у главы всемирного союза староверов и солиста рок-группы «Тараканы» (теперь это ее любимая группа). Маша стала понимать, что поют они о самых правильных вещах. Чего стоит только песня (и клип!) «Жизнь слишком коротка».

Вот это песня! Послушайте и сами убедитесь, какая она потрясающая. Маша слушала ее каждый день. Песня помогала ей пережить карантин.

Раза два по субботам она выходила из дома и шла до набережной, болтая по телефону. Это называлось «гулять с подружкой». А когда было 9 мая, они вместе с Димой смотрели парад с балкона (Дима, кстати, в парике). Под окнами преступно собравшиеся люди вопили «Ура», Маша порывалась броситься к ним.

В метро было тихо. Даже на кольцевой в час-пик творился апокалипсис. Когда Машу вызвали на работу, она боялась, что ей впаяют штраф за нарушение изоляции (пропуск все же был, но мало ли). Шел ливень. Она спряталась от него в магазине. Разговорились с продавщицей:

— На самом деле я тут хозяйка, — пожала та плечами. — Продавец не выходит на работу уже два дня.

— А если ей позвонить? — поинтересовалась Маша.

— У нее телефон отключен…

«Жизнь слишком коротка, — думала Маша. — Жизнь может измениться в любой момент». И, внезапно: «У новой эпохи новые герои».

Всюду слышались крики, что теперь все будет иначе, а она задавала себе вопрос: что изменится? Люди также будут ездить на автобусе и метро, также жениться и рожать. «И я останусь как все», — но вместе с тем что-то в ней менялось, точнее — отваливалось. Или рушилось?..

В середине мая Дима предлагает:

— Пойдем сражаться на мечах во двор?

Маша думает: почему бы и нет? Дима уже десять лет фехтованием занимается (говорит, что так он пытался стать мужественнее). Дима может научить. Вечером после Машиной работы они выходят в мини-лесок под окошком. Людей на улице почти нет. Ветерок колышет бело-розовые ленточки, которыми перевязаны скамейки и детские качели.

Дима начинает показывать, как правильно встать в стойку, и тут они видят бабушку с собакой. Зажав уши, она идет между деревьев, возмущенно крича:

— Лучше бы вы борщи учились готовить, чем ерундой страдали! Теперь замуж никто не возьмет!

Почти каждый день Маша приходит к своему спортивному залу, стучится и плачет. «Жизнь слишком коротка», — повторяет она себе. В конце месяца Диме начинают присылать женскую одежду с АлиЭкспресса. Каждая посылка — это счастье и дополнительный повод выйти на улицу.

На почте все сотрудницы в масках. Они говорят: «Девушки, держите социальную дистанцию и не забывайте про маски». Дома Дима примеряет юбки, которые пришли Маше.

— Ты что, они маленькие, — говорит Маша.

— Мне все равно, — сияет Дима.

В дождливый день Дима и Маша идут прогуляться до коломенского ЗАГСа (примерно км от дома). Они чувствуют себя преступниками. Около ЗАГСа их видит пьяная компания, которой изоляция нипочем. Три парня хохочут, показывая пальцами на Диму: «О-О-О, лысая женщина!».

— Хочу, чтобы у меня наконец выросли волосы. В парике жарко, — вздыхает Дима.

«Жизнь слишком коротка», поет рок-группа «Тараканы». Иногда Маша выходит с подъезда и идет по двору, слушая эту песню.

Весь карантин Дима учится говорить по-новому. Дима поет песенки женским голосом, ругаясь, что ненавидит петь. Дима читает стишки вслух. Дима учится краситься, Дима крутиться перед зеркалом, примеряя Машины лифчики.

В начале июня им звонит Димина прабабушка. Ей 96 лет, у нее 20 кошек. Маша прислушивалась к их разговору по телефону:

— Бабушка, это я! Я, Дима! Почему ты не можешь меня узнать? Ну да, да… Теперь у меня не такой низкий голос, как был…

Через пару минут дополняет:

— Понимаешь, я теперь… другой человек.

У него такое чувство, что новая жизнь вот-вот бахнет по макушке. Она — будто бы бульдозер, у которого уже рычит неисправный двигатель. Вот-вот эта махина сорвет старые деревянные ворота и, грохоча, въедет в их жизнь.

По-прежнему Маша и Дима ходят в пятерочку за продуктами и в фермерский магазин за варенцом. Те же продавцы говорят им: «Девочки, вы такие хорошие покупательницы. Интеллигентные и улыбчивые». Жизнь устраивается в новое русло.

Через пару дней бахает новость: «Мэр города М. отменяет электронные пропуска». ВВААААА.

Все бегут на улицу.

Маша и Дима мчатся к парку «Коломенское, но его воротка закрыты. Они видят, что в дырке забора застряла полноватая тетя, и все стоящие следом помогали ей протиснуться. ОНА ХОХОЧЕТ. ВСЕ ХОХОЧУТ. В парке все скамейки были обвязаны ленточками, хахахахахаха.

В ближайшем продуктовом магазине все забили на социальную дистанцию и даже продавцы сдернули маски. Похоже, в тот день Маша и Дима обнялась с сотней случайных человек. С сотней! Началась новая жизнь! Ликование! Ликование!..