Шейла АЛЕКС. Крепко заварено

Дар — это слышать слово и дальше не передать.
это — молчать о том, что... Никто не узнает —
кто с нами здесь — ангелов рой, демонов рать?
Души сбиваются в стаи.

В моей голове — тонко пульсирует звук.
В мои зрачки — смотрят седые дети.
Лапкой ласкает муху голодный паук.
По шрамам тоскуют плети.

Боль — многомерна, гурманы находят в ней соль.
Нетерпеливые ищут, считая до ста.
Трапеза в самом разгаре, накрытый престол
кровью и телом Христа.

Все причастились и знают теперь кто един.
В свете божественном нету других теорий.
Я — непричастен, поэтому — непобедим.
Космос взрывается, спорим?

Твердь не тверда, три слона не удержат мой сон.
Бездна вселенной заварена в чашечке с чаем.
Бог подражает мне, так, будто я его клон.
Жизнь возбуждает,
люблю эту жизнь,
кончаю...

яд Шарля
словно яд стекает с уст
слово — вечный мой искус

искуситель Шарль Бодлер
едет на ослице
муз растлитель — кавалер,
цветок зла в петлице,
орден смерти на груди,
сифилис в награду.
страшный суд, стихи суди!
яду, дайте яду!

точно попадает в ранку
щёлочь слов, души изнанку
выставляя для показа
заражая всех проказой
своих слов, я тоже, каюсь,
заражаюсь!
заражаюсь!

черви слов глодают череп
но я верен Его вере
проклятый поэт Парижа,
дал глаза свои, я вижу :
топи, зыби заговоров,
вороны воруют небо,
ржавчина покрыла горы,
обернулась былью небыль
всяк тут жить да будет нежить.
будут холить, будут нежить
свои будущие жертвы.
бури, смерчи сеют ветры .
заливают ливни сушу
Стикс сплавляет брёвна — души:
смерть... рекою... сватана...
правит миром Сатана

а над миром — Шарль Бодлер
яйценосный кавалер
надувает шар земной
дырку! затыкая! мной!

Ваша М
Кто выдумал, что мирные пейзажи не могут быть ареной катастроф? (М. Кузмин)

— и всё таки, на завтрак будет подаваться форель, — скажете вы и манерно начнёте подводить глаза.

я уставляюсь на большое, белое, сахарное блюдо, в котором, как будто, начнёт плескаться радужная рыба и сглатываю слюну.

утро набухало иллюзией блюзовых бурь и грозило пролиться молочным дождём.

— на всякий случай надо будет позвать молочницу, а то она снова умудрится пропустить грозу, — невпопад скажете вы, повесив на ухо цепочку от монокля и надменно вскинете бровь.

я мчусь за молочницей, потому что это единственно возможный способ — при данных обстоятельствах — улизнуть от объяснений. я дрожу от воспоминаний, я дрожу от предвкушений, я собираюсь с мыслями, но собирается только разрозненная мозаика некогда великолепной картины... вот андрогин протягивает мне воздушный шар, но у меня в руке оказывается петушок на палочке (позже я так и не привыкну к таким фокусам) ...вот я блаженно раскачиваюсь на волнах, и моя кожа горит на солнце, искрясь и переливаясь ферраллитными красками... волны заигрывают между собой, накатывая одна на другую, и переворачивают страницу вашей книги... вот вы безрассудно сделали первый шаг и шагнули в пропасть... и упали в мою постель... и оказались в смертельной близости от меня...

тяжёлая дубовая дверь распахнулась прежде, чем я успел коснуться серебряного колокольчика. причинно следственные связи в последнее время путались и не следовали в нужном порядке — давая понять, что всё кончено.

— всё кончено, — сообщили мне из-за дубовой двери, — молочница просила вам передать, что она скончалась ещё в прошлый четверг. а ещё она просила вам передать — на память — поминальный завтрак.

передо мной поставили эмалированное ведро, украшенное траурной ленточкой. на ленте строгим, торжественным почерком было написано "в этой жизни стоит попробовать всё. ваша М".

вместо крышки ведро успело покрыться корочкой голубого, хрустящего льда. об лёд билась удивительно красивая рыба. она широко открывала рот и кричала! так кричала...

— молочница снова умудрится пропустить грозу, потому что скончалась ещё в прошлый четверг. но она была так любезна, что оставила на память о себе рыбу!

— и всё таки на завтрак будет подаваться форель, — скажете вы и манерно начнёте подводить глаза.

любовники
забытый ужин на столе.
альбом листаю. на странице,
где вы нарисовали птицу,
летящую во тьму аллей,

"на счастье" мило подписали.
а дождик слепо моросил.
вы слышали, как он просил —
его сопроводить? едва ли!..

а я услышал и пошёл
с дождём пройтись туда-обратно
так хорошо и так приятно!
и штора, вслед, роняла шёлк.

и вы, смеясь, роняли взгляд
(надменный взгляд или лукавый, —
кто разберётся, боже правый?)
не зря я свой надел наряд

из лепестков нежнейших роз
что сшил ещё на той неделе
— немыслимо! на вашем теле
цветут цветы во время гроз!

а с неба льётся божоле,
наполнив звонкие фужеры.
— вам правда нравятся эклеры?
или фруктовое желе?

мы были будто возле рая
дождь снисходил, напоминая:

...забытый ужин — на столе...

Cherchez la femme
из под шляпки был виден только нос

— если ещё не поздно, — туманно рассуждают сдержанные британцы, разводя руками
— суши сухари — тарабарят злые китайцы, выглядывая из-за великой стены
— о, — восклицают медленные финны , ничего не успевая успеть
— какая дама! — восхищаются высокопарные французы, знающие толк и задающие тон

из под шляпки был виден только нос

— это скверно, — услышали те в Лондоне, кто пропустил файв о клок
— все реки текут — маленькие конфуции лезли один на другого , чтобы собраться в одного большого Кун Цзы
— подождите, — в Хельсинки листики календаря уже совсем готовы были оторваться ещё в прошлом году
— вуаля! бордо текло Темзой, сер, когда пропала та женщина, вы же помните, как Она выглядела ?

из под шляпки был виден только нос

— англичане делали вид, что первыми обо всём узнают из утренних газет
— последний красный фонарь потух от взмаха красного знамени китайской революции
— в стране полуночного солнца Йоулупукки дал политическое убежище Санта Клаусу
— тот самый парижский полицейский получил бандероль с запрещёнными, хрустящими круассанами. краснея, прячась ото всех, он робко съел один. тут же поправился на целый преступный фунт и гневно написал в рапорте "Cherchez la femme"... но фоторобот составить так и не смог, потому что

из под шляпки был виден только нос

червивое яблоко
порою кажется, что всё предрешено.

что утром будет солнце, ночью темень.

что кто то добрый высыпет пшено

голодным птахам и посадит семя.

то семя прорастет и древом жизни

окажется великим искушеньем.

и хитрый змей прикинется не слизнем

но червяком, в том яблочном варенье.

червивый плод — хранитель всех ответов.

и мир как встарь, такой же... плоский? круглый?

Коперник яблоко откусит этим летом,

пройдясь по саду... и, нагой и смуглый,

закружится ...или земля кружится?

о эврика! как просто и смешно!

земля на ось надета, как на спицу.

и кажется, что всё. предрешено.

Tags: 

Project: 

Author: 

Год выпуска: 

2021

Выпуск: 

2