То-то ещё будет!

Если ни во что не вглядываться, разве поймёшь, как устроен мир? Для чего ты бродишь по земле? Хороший ты или так себе? И как можно побыстрее измениться в лучшую сторону? Впрочем, стоит ли это делать?

Вот, однажды проснулся я рано и стал думать. И ничего сразу не смог сообразить. То есть я, конечно, кое-что придумал, но этого было совсем недостаточно. Даже немножко испугался, что не могу разобраться с этими задумчивыми вопросами.

И тут, откуда ни возьмись, прямиком из окна — солнечные зайчики. Которые сначала носились по потолку, а потом прыгнули на мою ладонь. Я даже рассмеялся, от щекотки. Нашёл себе занятие.  

Кукушки стали куковать…

Когда выпал снег, в конце весны, я решил с этим разобраться. Погода отличная, но не месяц май. Только-только жёлтые мать-мачехи проклюнулись, и на тебе!— хоть лыжи вытаскивай. Или папин снегоход из гаража доставай. Из-за этой путаницы я даже шапку не той породы надел, с открытыми ушами. Это разве порядок?

— Беда, — сказала старушка, передумавшая садиться на скамейку, покрытую снежным ковром, — просто катастрофа!

Я захотел её про это сложное слово расспросить, но она сама ответила, что в природе всё перепуталось. И теперь зимой будем собирать подснежники, как в сказке. А вот летом, наверное, превратимся в пингвинов и альбатросов. И пошла вперевалочку, арктической походкой.

Я, конечно, о приметах кое-что слышал. Только не все они подходящими были. К тому же мне надоело голову в одиночку ломать, и я к Петьке побежал. Тот всё всегда знает, не зря в школьном журнале первым по списку стоит. Из-за своей фамилии. Весь класс ему завидует, понарошку. А он просто все уроки подряд учит. Чтобы напрасно судьбу не испытывать. Петька про это, по секрету, рассказал, когда я его зубрилкой обозвал. Давно, ещё в первом классе. Я тогда не знал, что мы сильно подружимся.

А Петька мне навстречу бежит, и сразу же губы скривил

— Да проще простого! Ку-ку!

— И где Петькина умная голова, спрашивается?

— Кукушки стали куковать, морозам больше не бывать! Примета такая. Понял?

Стоит Петька довольный и красной курткой с блестящими пуговицами сияет. Шапка торчком, вроде птичьего хохолка. Нос, словно клюв.

— Нет, — говорю, — в городе никаких кукушек, куковать некому.

И побрёл в противоположную сторону. Поближе к тёплому дому.

— А мы-то зачем? Разве не сможем кукушкины песни исполнить?

И он хоть бы что: на дерево забрался и давай весну подзывать: «ку-ку, ку-ку»!

— Вот так да! — удивился я, — Неужто так просто?

И тоже на дерево полез, за компанию. А то, как погода изменится в лучшую сторону, опять Петьку будут хвалить и всем в пример ставить.

Секретное дело

Однажды я решил сделать важное секретное дело — из лучших побуждений, а не за конфетку или там компьютерный стикер... Сначала нужно настроиться. Это значит — сладостей до отвалу налопаться, чтобы потом, в случае чего, честно сказать: «Спасибо, не хочу. Я почестей не люблю!».

Я и Петьку на дело взял, чтобы смотреть на него и учиться. Куда мне так сразу до отличников!

— Ну, что, — говорит Петька, — кого будем спасать? Например, бездомную Мурку…

При чём здесь эта вечно убегающая Мурка? «Мурку спасть не буду», — решил я про себя. Я от уличных кошек столько натерпелся, что теперь с ними совсем не вожусь. Одной зелёнки извёл целый пузырёк. А бинтов сколько… Вот если бы маленького кого-нибудь спасти! Пока я с мыслями собирался, Петька Мурку пирогом с сосиской накормил. А попутно для моего дела муравья притащил. Такого юркого — не уследишь!

— Спасай, — говорит. — Постарайся, чтобы он дорогу домой нашёл.

— Как это? В лес, что ли, его нести… в кармане? Только в лесу бывают муравьиные домики, огромные такие, почти великанские.

Я совсем засомневался в важности секретной операции... Петька и не смотрит на меня, сам думу думает, весь сосредоточенный и похожий на предводителя большого отряда. Видно, в кино на таких насмотрелся. А потом выдаёт, наконец-то!

— Будет у меня домашнее насекомое... до лета, а там глядишь, и за грибами сходим... в лес его снесу. Смотри, какой хороший! Вот только заблудился. Со всяким случается...

В общем, ушёл он вместе с муравьём. Я только вслед посмотрел. Потому что Петька издалека сам стал крохотным, почти карманным. Удивительно...

Из-за макарон

— В пакете пять макаронных ракушек, — сказала мама. — Кто оставил? Сколько раз говорила, что порядок прежде всего!

— И я так считаю, — подтвердил папа, — если варить, так всю пачку.

Мама стояла безо всякого настроения. Она ни разу не взглянула ни в мою, ни в папину сторону, а только мяла в руках пакет, очень сильно шуршащий. И вроде хотела выбросить его в мусорное ведро, но тут же вспомнила:

— Пять макаронин — тоже еда. Хотя бы для муравья. Только не знаю, кто в него захочет превратиться? Решайте...

Я тут же представил себя похожим на Петькиного муравья. И стал скорченным и незаметным. А мама не отступалась.

 — Странно… И как я раньше не догадалась накормить всех пятью макаронинами?

Папа ухмыльнулся.

— Достаточно и трёх. Нас же трое! Две макаронины можно отдать бездомной Мурке. Мы как раз её по средам кормим...

— Сегодня не среда, и Мурка не ест макароны без котлет, колбасы или рыбы.

Мама высказала почти на одном дыханье и теперь пыталась отдышаться, выглядывая в открытое окно.

— Ого, — сказал папа, — вода закипела. Нельзя добру пропадать. Если Мурка не будет, то мы с Витькой по двойной порции съедим. И наш сын, от двух-то макаронин, станет не мелкой, а крупной букашкой!

И с этими словами взял и бросил в воду все пять штук, которые мгновенно зашипели и зафыркали в кипятке. Я просто нутром почуял, что если это блюдо съесть, то хлопот потом не оберёшься. С муравьями жить, по травинкам скакать и всякой сложной работой заниматься — это было нестрашно. А вот таким незаметным быть… Непривычное болезненное состояние. И всё из-за каких-то забытых макарон.

Другими глазами

Когда я выздоровел, то сразу во двор вышел. Очень мне Петьку повстречать хотелось. Три дня его не видел. Никогда теперь надолго с ним расставаться не буду.

Но Петька находился как-то неохотно. Я повертелся туда-сюда и уже засобирался обратно, как наткнулся на высокое дерево, на котором болтались Петькины ботинки. А выше и глаза обнаружились, будто светляки.

— Чего, — говорю, — с деревом подружился?

— Поздоровайся... В чём дело? — шепчет Петька.

Я вижу, вроде друг мой, понял, что он на дереве сидит, но не понял: с кем меня познакомить желает.

— Здравствуйте! — говорю, на всякий случай, а сам спокойненько, без оглядки, иду прочь, чтобы Петька следом помчался. Конечно, лучше бы один, без дерева. Хотя на берёзе верхом — намного интереснее.

Конечно, догнал он меня. И руку пожал. А что? Это по мужским правилам приличия принято, в которых Петька — ас.

— Чего, — говорит, — с берёзой не подружился? Нормальное дерево! Если посмотреть другими глазами, то на человека похожее.

— Как это,— хихикаю,— другие гляделки получилось натянуть? Нет, запасные и сверкающие окуляры — это вещь! Только не бывает такого на свете.

— Вот, проснулся сегодня, — говорит Петька, — и сразу решил, что тебя увижу. Ещё глаза не открыл, а уже знаю — Витька поправился. Потому что листья на берёзе по-особенному шумели, вроде как шептали: «Друг здоров»!

Тут я всё понял. В одиночку рассматривать мир скучно, даже если сидишь высоко-высоко на дереве. Как в таких делах без друзей?

Кусочек сердца

На улице сверкали острые молнии, от которых люди вздрагивали и разбегались по домам. Небо проглотила огромная туча, внезапно появившаяся откуда-то сверху. А потом эта надутая тьма разлетелась на части и хлынула серым потоком на городские улицы.

На это было весело смотреть из окна, пока я не заметил Мурку. Показалось, что кошка жалобно мяукала, разыскивая меня зелёными глазами. А что? У Мурки хорошее зрение, она может и на девятом этаже меня узнать. И я стал думать, как её спасти. Испугался, что она пропадёт. Смотрю из окна — вроде плачет. Прямо слёзы капают. Их, как и дождь, сразу остановить не получится.

«Возьму Мурку домой, — подумал я, — если она согласится». Я, конечно, раньше завидовал, что ей домой идти не нужно. Гуляй — и днём, и ночью. Но в грозу всё иначе. Не успеешь выйти, как бац! — и тебя хоть отжимай, как говорится.

И тут я сапоги натянул, куртку с капюшоном схватил и пошёл на улицу, Мурку спасать. Вижу — она рядом с лужей на маленькой деревяшке дрожит, худая и бледная от мокроты. Ну, думаю, теперь точно согласится. Я взял её на руки, а потом под куртку спрятал. Не знаю, зачем я это сделал, только Мурка сразу замуркала. Она меня узнала. Кошка ведь по-другому сказать не умеет.

 «Может, мама ругаться будет, — думал я, — она навсегда Мурку взять не захочет. И что делать, если мы теперь друг без друга никуда?»

Мне даже показалось, что Мурка стала кусочком моего сердца. Таким тёплым, почти шерстяным. Затаившимся под курткой.

Открытие

Однажды Петька сказал:

— Сегодня мы должны что-нибудь открыть, у нас ведь достаточно воображения.

Это сущая правда. Только на свете трудно найти место, которое кем-нибудь не открыто. Мы с Петькой даже пробовали возвращаться из школы другим путём, не как обычно — по тротуару, вдоль дороги, а через закоулочки и дворы. И тут, и там всё знакомо, под каждым кустиком — наши прятушки, а в лужах, которые мы сапогами любим мерить, болото и сырость. Мы даже на дерево, по-обезьяньи, залезли. А потом дружно полчаса висели вниз головой, пытаясь что-нибудь новенькое разглядеть, так, вверх ногами... Вдруг открытие получится.

— Не мог бы ты найти какой-нибудь остров? — с надеждой спрашиваю я.

— Постараюсь... — а сам надувает щёки. Значит, пока не получается.

— Ерунда, — говорю, — найдём! Если с дерева ничего не видно, может, из дома... Я на девятом этаже живу.

Пришли мы домой, а на столе лежит что-то. С блестящей обложкой. Петька сразу понял, что это книга, только очень старинная. Он листает, а я удивляюсь — её уже сто лет читают. Посмотри, как давно издана!

— Ну, и что? — говорит. — Книгу можно каждый день заново открывать! И как мы раньше-то не догадались?

И тут нас папа увидел и сразу же похвалил.

— Читайте пока, а потом я диссертацию начну писать.

И мы от этого открытия долго-долго не отрывались, потому что много чего интересного узнали. Оказалось, что нет ничего удивительнее открытой книги!

Каляки-маляки

Наконец-то наступило лето. Погода стояла отличная. И я всё время пропадал на улице: гулял с Муркой, носился за мячом и жевал мороженое вместе с вафельными стаканчиками. Одна беда, друг мой куда-то запропастился. А однажды, к моему удивлению, Петька во двор вышел с листом бумаги, закреплённым на длинную деревяшку. Кисточку в краску окунул — и давай туда-сюда по бумаге водить, вроде как рисовать.

Я, конечно, все свои дела отложил и подошёл смотреть: что-то он задумал... Петька был похож на художника, хотя бы разноцветными руками. И чёлкой в краске. Решил, видимо, про меня забыть. На всё лето. Я захотел обидеться и на самокате пойти покататься.

— Погоди, — попросил Петька. — Чем тебе мой рисунок не угодил?

— Это каляки-маляки какие-то...

— Ничего, потом лучше получится. — И так посмотрел, что сразу стало понятно, гулять он сегодня не пойдёт. И завтра тоже.

Всю неделю я гонял мяч в одиночку и пытался не скучать. Мои личные дела начинали заканчиваться. К тому же, я не мог совсем быть без Петьки. Хорошо, что искать долго не пришлось — он оказался на прежнем месте, с кисточкой в руке. И уже нарисовал нашу берёзу, заросли зелёной травы и белые ромашки, шелестящие о чём-то с облаками.

— Глаз не отвести! — вот такого восклицания я не ожидал от себя.

—Ты думаешь? — спросил Петька. — А не каляки-маляки?

— Ага...              

И тут Петька схватил меня за плечи и принялся трясти по-дружески, как раньше.

— Помнишь, — сказал Петька, — остров, который мы хотели открыть? Он нам, всё-таки, нужен.

— Наверно, его не существует. Особенно, если он необитаемый. Про то, что там люди ходят вверх ногами, и говорить нечего — обычное явление.

Петька начинает смеяться, и говорит, что людей там только двое и что это мы. И что, как полагается в этом месте никто никогда не грустит. Наверно, потому, что в будущем можно повесить надоедные усы и старую бороду на дерево, а портфель с диссертацией спрятать в ромашках. Во всяком случае, на время. Там ещё можно куковать весну и дружить с деревьями…

Он хватает меня за руку, и мы несёмся куда-то вдаль. Даже не так. Мы прыгаем и валяемся в траве, лазим по деревьям, а ещё хохочем от щекотки. Это солнечные зайчики нас веселят. Нашли себе занятие.