ПРЕДРОЖДЕСТВЕНСКОЕ
Вдоль по лекалам речек
Резал холодный ветер,
Голосом человечьим
Плакал. И падал плетью

В чёрных дорог слякоть,
В голых ветвей дробность,
В заспанных душ мякоть,
В тихой мечты робость.

Птицы метались стаей,
Сшибленные потоком.
Ветер — почти из стали.
Ветви — почти под током.

Было. Прошло. Отстало.
И тишиною с неба
Обняли мир усталый
Белые крылья снега.

И укротились ветры
Благословеньем выси,
Чтоб не качались ветки,
Чтоб не метались мысли.

Благовест с колоколен
Слышен в тиши. И птицы
Кажутся в белом поле
Строчками на странице.

Что мы напишем с ними,
Год начиная снова?
Благовест в ясной сини
И Рождество Христово…

ПРЕДПАСХАЛЬНОЕ
И накатилась тягостная ночь,
Как Он ушёл… Апостолы молчали,
Сердца их, растворённые в печали,
Не знали, как утрату превозмочь…

И ночь прошла, и день… и ничего…
А Он ходил невидимо меж всеми:
Меж теми, что не верили... И теми,
Что уж почти не верили в Него…

Вторая ночь неслышно отошла,
И женщины несли в сосудах миро…
Среди всего неверящего мира
Мария лишь одна Его ждала.

И лишь на эту веру, как на свет
Свечи, всего одной свечи горящей,
Вернулся Он. И мир, во тьме лежащий,
Обрёл Его божественный завет.

С тех пор прошли века… и ничего…
А он идёт невидимо меж всеми:
Меж теми, кто не верит, и меж теми,
Кто верит, будто верует в Него…

Он видит все горящие сердца,
Им отвечает светом всей Вселенной,
И нет сомненья, что душа нетленна,
По образу и замыслу Творца.

Касаюсь Благодатного Огня
И вижу явь, пронизанную Чудом…
И Дух Святой, струящийся повсюду,
Касается невидимо меня.

ДОМ ДЛЯ БОГА
Человек построил дом
И назвал его «Дом Бога».
Шла к нему одна дорога,
Пели пташки над прудом…

Не успел он завершить,
Как убогие с дороги
Закричали: «Мы — убоги,
Мы у Бога будем жить!»

Зодчий спорить не хотел,
Сделал с севера придел.

Тут пришёл ещё народ,
Восклицая: «Мы богема,
Слово «бог» таит морфема
И права на дом даёт!»

Зодчий спорить не хотел,
Дал восточный им придел.

Тут пришли богатыри,
Заявляя: «Оборона
Иногда важнее трона!
Лучше двери отопри!»

Зодчий спорить не хотел,
Сделал с юга им придел.

Тутбогатые пришли
И сказали: «Домик скромен,
Но ведь он для нас построен…
Мы и мебель привезли!»

Зодчий спорить не хотел,
Сделал с запада придел.

Каждый занял угол свой,
Все возились, словно мыши…
Ну а зодчий лёг на крыше, —
Благо, август был сухой.

Лёг, и вдруг услышал вздох,
Оглянулся, ну а рядом,
Под плащом своим дырявым,
Почивал на крыше Бог.

КРЫЛЬЯ
Как долго я богов молил о крыльях,
Об этих белых, трепетных — молил…
Которые могли бы без усилья
Нести меня к содружествам светил.

Сбылось! И распахнулись, подхватили,
В небесные потоки понесли…
И видел я, как радугу лепили
Наяды, поднимаясь от земли,

Где облака, как сказочные башни,
Белее снега, стражами стоят.
И видел я, как трудятся на пашне
Простые люди, как они глядят,

Глядят на небо, и кричат: «Смотрите!
Герой! Безумец! Ангел! Э-ге-гей!..»
И тут я понял, что — не небожитель,
И есть хочу, как каждый из людей.

А рук-то нет… А крылья — не прокормят,
И я — не птица и не человек…
Не руки это были — это корни,
Вцепившиеся в землю… Значит, век

Недолог мой. Но вот какое чувство
С тех пор меня и тянет, и гнетёт:
Что жизнь моя? И в чём моё искусство,
Которое меня переживёт?

Нужны ли людям все мои метанья?
И мой полёт, восторг и благодать?
И песни от привольного дыханья?
Скажите, что ещё могу я дать?

Полёт, что отрывает взгляд от плуга,
Он нужен ли живущим впопыхах?
Но поздно. Я летал над звёздным лугом…
И совестно молиться о руках.

ПРИХОД АНГЕЛА
И когда спустился ангел,
То, красу его увидев,
Люди выдохнули: «Чудо!»,
Люди вымолвили: «Диво!»
И решили: «Он — небесный…
Раз — и в небо улетит!
Ну а мы — хотим молиться
И смотреть на эти крылья…
Ну а мы хотим оставить
Неизменным этот лик!»

Ангела схватили люди
И сказали: «Снимем мерку».
Ангела схватили люди,
Закатали чудо в гипс,
Говоря: «Тебе ж не жалко?
Ты небесный, ты свободный,
Мы тебя и не задержим,
Потерпи — и улетишь!

Маску гипсовую сняли,
(Хорошо, что не посмертно!),
С крыльев гипсовые слепки
Отлепили — и лети!
И ушёл он, мокрый, грязный,
Оттирая гипс от перьев.
Сел в сторонке, наблюдая,
Как за глиною пошли…
И отлили светлый образ,
Обожгли и расписали,
И паломники тянулись
Посмотреть на новый лик.

И толкали у дороги
Завернувшегося в крылья
Неприглядного бродягу
С перепачканным лицом.

Лишь слепой один калека
Обернулся и воскликнул:
«Да ведь ангел наш не в храме,
На дороге ангел наш!»
И рванулись все из храма,
И искали по дорогам,
По полям, по перелескам,
По лугам… Да не нашли.

Ну а ангел шёл по храму,
Изваяньям глядя в очи,
Повторяя: «Дети, дети…
Дети бедные мои…»

СКУЛЬПТОР
Наверно, голос был ему,
И он помчался в мастерскую,
Сорвал прогнившую холстину
И белый мрамор обнажил.

И диву дался, как он жил,
Не видя этого доныне —
В молочном монолите, в глыбе
Томился ангел. Он, как был,
Схватил зубило, и забыл он,
Про день и ночь, и заходило
В железном пульсе всё кругом.

Лучился мрамор посредине.
Томился ангел. Вот уж крылья,
И голова… Вот он сидит
И держит книгу на коленях,
Немного голову склонив…
Внимания не обращая
На холод и на писк мышиный,
На мастера, который что-то
Порой бормочет про себя.

Не выдал ангел ни движеньем,
Когда резец холодной гранью
Касался кожи. Но порой
Рукой шершавой и сухою
Водил старик за наждаком,
Или седым горячим лбом
Он прислонялся, жар снимая…
И странный трепет, набегая,
Слезу почти ронял с ресниц,
И ангел, букв не разбирая,
Читал по-новой со страниц…

Так день за днём ссыпался пылью,
И утончался лик, и крылья,
Почти прозрачные, сияли
При свете дня, а по ночам,
Когда вздремнуть старик ложился,
Над книгой теплилась свеча.

Однажды утром покупатель
Зашёл к ним и спросил про цену…

И замер ангел, бросив чтенье,
И слушая, какую долю
Ему назначит старый мастер,
А тот помялся, вытер пыль
С почти прочитанной уж книги,
Коснулся каменных ладоней,
Покрывшимся холодным потом,
И прошептал: «Не продаю…»

И удивился посетитель.
И что-то в мире задрожало…
И ангел встал, расправил крылья,
И полной грудью задышал.

Свободен, цену не имевший,
Он выпорхнул в окно под крышей,
И улыбался старый мастер,
И слёзы смахивал рукой…
На верстаке лежала книга,
Кудахтал чайник закипевший…
И ангелы со всей округи
Смотрели в окна мастерской.