***
Когда уходят поезда из Ниоткуда в Никуда,
То им с перрона машут вслед
Никто, Ничто, Никак и Нет.
В их чёрных окнах, как в воде,
Плывёт бескрайнее Нигде
И исчезает без следа
В необозримом Никуда.
 

Их гонит грусть во весь опор
Их Ниверленда в Невермор.
Но, некрасива и груба,
Их ждёт в засаде Несудьба.
Она меняет свет на тьму,
И Нипочём на Никчему.
И гибнут, гибнут поезда
Из Ниоткуда в Никогда.
 

Но есть Любовь, а значит, чудо
Пока сильнее, чем беда.
Она приходит Ниоткуда
И не уходит в Никуда.
Ей машут вслед густые кроны;
И в стёкла ей дожди стучат,
Летят, летят её вагоны,
Огни её летят, летят...
 

И мчатся, мчатся поезда
Из Ниоткуда в Навсегда...

***

Дал человеку Бог талант,
А лесу дал зверей,
Судьбе — чтобы судьба была —
Дал миллион дверей,
Дал небу право вниз смотреть,
А всем, кто дышит — ввысь,
В одном углу поставил смерть,
В другом припрятал мысль,
Позволил волку волком выть,
К рукам приладил труд,
И вольным птицам дал забыть,
Что все они умрут,
Дал море мачтам корабля,
А путнику — дорог.
Досталась космосу Земля,
Чтоб космос не продрог.
Надежду растворил в вине,
Любя нас и губя.
Всех одарил, и только мне
Не разрешил — тебя.

***

Мой человек — он больше, чем рассвет.
Когда он входит, исчезают стены.
Он носит жизнь не как щепотку лет,
А как корону океанской пены.
 

Он скалится на окрики: «Не сметь!»
Он любит кровь за звонкий вкус железа
И драку — за «Грядущие на смерть
Приветствуют тебя, великий Цезарь!»
 

Он и в раю идёт против рожна,
Любя, слывёт счастливым идиотом,
И, в принципе, земля ему нужна
Всего лишь для разбега перед взлётом.
 

В нём все как бы умножено на сто
В сравненье с нашим лилипутским веком.
Он не годится в ангелы. Зато
Живёт и умирает — Человеком.
 

Одиночество штучных людей
 

Не хочу никакой компании
И великих, но общих идей.
Мне дороже любого внимания
Одиночество штучных людей
Одиночество сердца под рёбрами,
Одиночество карандаша,
В одиночестве нерастворенная
Нерастраченная душа.
Одиночество первой буквы,
Первой строчки, простёртой ниц,
Одиночество всех беспутных
И бездонно пустых страниц,
Одиночество тайной боли,
И луны в черноте ночей,
Одиночество ветра в поле
С детства знавшего, что ничей.
Одиночество снов, метелей,
Рощи, если она пуста,
Одиночество всех постелей,
Где не могут разнять уста,
Одиночество за порогом
И за самым шумным столом,
Одиночество перед Богом,
Одиночество-костолом,
Одиночество-самоубийца,
(Вон — из вырванных вен течёт!)
Одиночество-Единица,
От которой ведут отсчёт.
Пусть оно всегда вне закона,
Пусть торчит, словно кол в пыли,
Но при нём глядят в миллионы
Окружающие нули.
Одиночество — камень в хлебе,
Над рябиной посвист клеста,
И в холщовом еврейском небе
Чуть заметный стежок креста…
…
Все дамокловы ваши пророчества
Разбиваются об одиночество.

***

Слабость, желание быть любимыми,
Грусть, когда что-то проходит мимо,
Сердце под кожей и прочей одеждой,
Глупые страхи, пустые надежды,
Тяжесть непрожитых лет за плечами,
Боль и мечта, чтобы нас замечали,
Страсти простые, как «до-ре-ми», —
Всё это делает нас Людьми.
 

Твёрдость железа, торжественность меди,
Взлёты, падения, воля к победе,
Львиные гривы, орлиные гнёзда,
Льды и тяжёлые южные звёзды,
Горная высь, океанские бездны,
Тяга к тому, что пока не известно,
Споры с природой, судьбой или горем
Могут достойного сделать Героем.
 

Тесные кельи, старинные книги,
Сила молитвы, посты и вериги,
Битва с грехом, удалённость от мира,
Запахи ладана, воска и мирра,
Вести благие, древний закон,
Сорокоусты, малиновый звон,
Веры огонь и отечества дым
Делают сильного новым Святым.
 

Детским мечтам не бывает предела.
Всем бы я стала, всего бы хотела,
Но об одном я прошу тебя вновь,
Боже Пресвятый, пошли мне Любовь!
Чтобы, как колокол, сердце звенело.
Чистую душу и лёгкое тело,
Право влюбляться, право страдать,
Сердце, которое можно раздать
Всем одиноким, больным и несчастным,
Диким, озлобленным и безучастным,
Счастье пошли мне не завтра, а днесь.
Что? У меня уже всё это есть?
 

Вызов бросают грехам и стихиям
Люди-герои и люди-святые.
Но только Любовь без границ и оков
Смертных легко превращает в богов.