В нашей сарайке много всякого барахла валяется. Если что понадобится —сроду не найдёшь.  В тот день, когда я решил порядки навести и удочку отыскать, мне очень повезло. Всюду веники, лопаты, вёдра, кирпичи, а в уголочке — она, моя удочка. Стоит себе, грустит немножко и меня ожидает. Потому что давно пора на рыбалку, пока рыба на юг не уплыла. Или на север. Кто знает, куда она уплывает ближе к осени?

От таких мыслей я даже заулыбался. Очень весело представить себе рыбу, дрейфующую во льдах Северного океана. Или — на мелководье, загорающую под южным солнышком, рядом с прозрачными медузами.

И вот тогда я придумал столько этой рыбы наловить, сколько никому ещё не удавалось. Дай-ка, возьму не одно ведро, а два... Пока от сарайки далеко не ушлёпал. Тем более, Мишка, как нарочно, на ближайшем горизонте не появлялся, удочку со мной не искал и червяков два часа на грядках не копал. Но я на Мишку не дулся.

Если наловлю целое ведро маленьких окуньков, обязательно с Мишкой поделюсь! Я, что, жадный, что ли? Пусть берёт самого крупного и толстого, с розовыми плавничками, и идёт домой хвастаться. Моими успехами! Но ведра-то может и два наловиться... Одно — на озере, а другое — на студёной речке. Получается, что Мишке счастья в два раза больше достанется. И всё благодаря мне! Уж очень я способным окажусь рыбаком. Талантливым!

Распалился я весь от счастья предстоящего. Главное, Мишка у меня на глазах не крутится, не ноет — рыбку жалко. И я до нашего озера быстро добрался. Только без сапог почему-то. Вот как на рыбалку торопился! Покрутил я головой и вижу — прямо на рыбацком камне, где обычно удочки закидывают, Мишка сидит. Грустный, с опущенной головой…С рыбой, что ли, болтает?

Даже смешно немножко стало, а ноги сами заподпрыгивали — грелись так, наверно. Шутка ли — с немыми рыбами разговаривает! Буду я после этого ловлей делиться...

— Видишь,— говорит Мишка, —  за большой корягой два окунька? Это мы с тобой. Вон... тот, шустрый, сующий везде нос — ты. Задира! А я — вон, вон — корягу рассматриваю. Потому что она мне одинокой кажется...

Я даже нехороший жар почувствовал, температурный. Пугать меня стали такие разговоры.

— Не знаю, на кого похож ты, хоть бы и на слона... Брысь с моего камня! Рыбу буду ловить.

Только он и не пошевелился. Из-под белой кепки лишь чёлка торчит — в сторону ветра. Это мне совсем не понравилось.А когда он встал во весь свой метровый рост, я ощутил озноб. Потом сильный холод. Мне больше не хотелось ловить рыбу, потому что почувствовал, будто плавно взлетаю вверх. Ветер трепал мои лохматые волосы и  огромные слоновьи уши. И это было здорово — подпрыгивать в облаках!

— Вот что, — сказал Мишка, стаскивая с себя сапоги, — видишь, у облачного  слона — синющие лапы? Быстро грей их моими сапогами!

— Хорошо, — просипел я, — с удовольствием погрею слона.

— И портянки закрути, — потребовал Мишка, — будет потеплее.

И так я за слона испугался, что мигом портянки закрутил и в сапоги затолкал, вместе с ногами. С трудом. У Мишки-то размер меньше всегда был...

И мы долго-долго гуляли в облаках. А ноги ныли, болели и раскалялись до ступней. И скоро ступать стало совсем невозможно...

Хорошо, что родители нас искали, чтобы домой на мотоцикле доставить, в коляске. Не в детской, а в самой взрослой, мотоциклетной. И шлемы надели —  на всё лицо. Поэтому всю дорогу мы молчали.

К вечеру у меня нестерпимо поднялась температура. Мама была задумчивой- задумчивой и кормила меня горьким лекарством и сладким мёдом. Мне было плохо. Наверное, поэтому из-под печки вылез большой таракан.

— Ну что, поправляться собираешься?

— Собираюсь... — ответил я. — Вот, только разберусь с бардаком в голове.

— А зачем ты там всё разбросал? — удивился таракан, похожий на слона.

— Глупый был...

— Ничего, всё поправимо. Я по этому делу главный специалист. Сейчас, только лапы помою...

Он долго копался в моей голове, расставляя всё по полочкам. И  даже дышать стал в сто раз сильнее.  Видно, здорово устал!

— Там ещё огромный слон! — прокричал он прямо мне в ухо. — Лёгкий такой, словно воздушный шарик.

— А лапы у него тёплые? — спросил я, зевая. — Он замерзал...

— Нормальные лапы, но места он занимает слишком много. Может, выпустить из него воздух?

— Не смей! Он даже Мишке понравился.

— Пусть летает, классный такой слонище...