О «важности Евангелия», в котором «есть всё, — даже то, чего нет», Лесков размышлял, говорил и писал постоянно — начиная от первой публикации и до последних дней своих. Главную свою задачу Николай Семёнович Лесков видел в том, чтобы возжечь в людях «проблески разумения о смысле жизни», чтобы «что-нибудь доброе и запало в ум» и сердце читателя. Это «доброе направление» замечательный художник слова связывал с христианством, с Новым Заветом, отмечая: «я имел в виду <…> важность Евангелия, в котором, по моему убеждению, сокрыт глубочай­ший смысл жизни».

К великому сожалению, современное состояние общества таково, что множество людей, в том числе номинативно православных, никогда не читали Нового Завета. Подавляющему большинству также не до классиков литературы и не до чтения вообще. В качестве основного «источника познаний», по большей части вредоносного для духовно-нравственного здоровья нации, выступают телевизор и компьютер. Не выправил эту ситуацию и объявленный Годом литературы 2015 год. Точно так же, как в 2007 Год русского языка остался всего лишь помпезным ярлыком: словесных нечистот, загрязняющих и унижающих наш «великий и могучий, правдивый и свободный русский язык», с тех пор не убавилось.

Безбожно урезаются «сверху» и без того скудные часы школьной программы, отведённые на изучение русского языка и литературы. Варварское притеснение русской словесности в школе привело к катастрофической тотальной безграмотности во всех областях деятельности, вплоть до высших властно-чиновничьих сфер. Это примета нашего времени, неоспоримый факт. Чудовищно то, что в России повальной неграмотности уже мало кто удивляется и почти никто её не стыдится.

До сих пор в школах учат в основном «понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Хотя в основной массе школы переименованы в «гимназии» и «лицеи», до классического гимназического образования — дистанция огромного размера. Да и не ставится в современных псевдо-гимназиях такой задачи.

Литературу поспешно «проходят» (в буквальном смысле: проходят мимо литературы) как занудную обязаловку. Русская классика в школе ещё не прочитана, её глубинный духовный смысл не доводится учителями до ума и сердца учеников, потому что зачастую не доходит и до самих недоученных или бездуховных горе-педагогов. Русскую литературу преподают примитивно, поверхностно, обзорно, не требуя обязательного прочтения произведений великих русских писателей, ограничиваясь приблизительными, азбучными пересказами. Так навсегда отбивается охота возвращаться к сокровищнице отечественной словесности в дальнейшем, перечитывать и постигать её на новых уровнях «разумения о смысле жизни».

В связи с Лесковым вспоминают обычно только «Левшу» и «Очарованного странника», да и то лишь потому, что видели суррогаты этих произведений на экране: по «Сказу о тульском косом левше и о стальной блохе» снят мультфильм, а по мотивам «Очарованного странника» — кинофильм.

В то же время среди всех остальных учебных предметов единственно литература не столько школьный предмет, сколько формирование человеческой личности через воспитание души. Русская классика, подобно Новому Завету, всегда нова и актуальна, даёт возможность соединять времена.

Даже на родине писателя в Орле немногие могут назвать героев лесковских книг в композиции памятника Лескову, установленного более 30 лет назад. Уникальный, единственный в мире орловский Дом-музей Н.С. Лескова не был отреставрирован даже к своему 40-летию (июль 2014 года). Только после выступлений прессы местные чиновники от культуры спохватились и наобещали прикрыть этот позор, но лишь к 2017 году. И, как всегда, не успели. Так и стоял лесковский музей сирый и убогий: разрушался фундамент, растрескались и развалились каменные ступеньки, облупилась краска на деревянной обшивке окон и стен, протекала кровля, подвергая опасности бесценные экспонаты.

Сейчас работы по реставрации здания потихоньку ведутся, однако не обходится без строительных выкрутасов. Архитектурный скандал разгорелся в Орле, когда градозащитники обнаружили, что каменные исторические ступеньки Дома-музея окончательно разломали и грудой свалили на заднем дворе. Демонтированную раритетную каменную лесенку заменили бетонно-тривиальным новоделом. В настоящее время «ремонт» продолжается… Единственный в мире Дом-музей Н.С. Лескова до сих пор закрыт.

В этой связи наиболее актуально звучат слова Лескова, который устами своего героя-правдолюбца Василия Богословского в повести «Овцебык» обращался к тем «благодетелям» народа, у кого слово расходится с делом: «А вижу я, что подло все занимаются этим делом. Всё на язычничестве выезжают, а на дело — никого. Нет, ты дело делай, а не бреши. <…> эх, язычники! фарисеи проклятые! <…> Таким разве поверят! <…> Душу свою клади, да так, чтоб видели, какая у тебя душа, а не побрехеньками забавляй».

В то же время, когда разрушалось здание бесценного памятника культуры, в городе и за его пределами возводились и возводятся стоящие десятки миллионов рублей особняки и даже целые усадьбы местных «царьков» — чиновников и здешних олигархов. И всё это в дотационном регионе страны. Один такой таунхаус даже раскинулся в самой непосредственной близости к лесковскому музею, отхватив плутовским манером кусок сада на прилегающей к Дому-музею территории.

Так, согласно православной аскетике, нечисть тоже стремится прилепиться к святому и чистому, пытаясь покрыть свою нечистоту. Бес может прикрыться и ангельским одеянием.

Здесь же, поблизости от Дома-музея Н.С. Лескова, совсем развалился ещё один памятник культуры, дорогой для всякого образованного человека, описанный в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо», затем — в романе И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева», в стихах Константина Бальмонта. Это «Домик Лизы Калитиной».

Высокопоставленный чиновник, зам. главы регионального парламента М.В. Вдовин сам объявил себя «куратором» и председателем попечительского совета «Дворянского гнезда» — заповедной литературно-исторической зоны Орла. Однако вышеозначенный «куратор» на протяжении многих лет более печётся о фиктивном имидже «борца за культуру», используя данную территорию и эту тему для самопиара, но никак не для восстановления и сохранения святыни общерусской культуры.

Неслучайно Святой апостол призывал: «не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4: 1).

Видимо, настолько безмерно щедра наша земля на таланты первой величины, что вошло в привычку не замечать и не ценить их. В одной из своих статей о Тургеневе Лесков с болью признавал библейскую истину о судьбе пророков: «В России писатель с мировым именем должен разделить долю пророка, которому нет чести в отечестве своём». Горькие эти слова в полной мере относятся и к самому Лескову.

 Небывалый уникальный талант, многокрасочный художественный мир писателя ни при его жизни, ни долгое время после смерти не могли оценить по достоинству. Знаток лесковского творчества, библиограф и журналист П.В. Быков отмечал в 1890-м году: «Терниями был повит многотрудный путь нашего писателя, и дорого достались ему литературная слава и то глубокое уважение, те симпатии, какими он теперь пользуется. Лескова долго не понимали, не хотели оценить его благороднейших побуждений, положенных в основу каждого художественного произведения, каждой маленькой заметки».

Но и в «загоне» русской жизни писателя не оставляло созидательное «стремление к высшему идеалу». Вникая в глубинные пласты Священного Писания, Лесков творил свой явленный в слове художественный образ мира. Это путь от ненависти и злобы, богоотступничества и предатель­ства, отвержения и отторжения, попрания духовности и разрыва всех человеческих связей — к искуплению каждым своей вины через принятие христианской веры, любовь к Богу и ближнему, покаяние, следование идеалам Евангелия и завету Христа: «Иди и впредь не греши» (Ин. 8: 11).

Лесков отважился указать на «немощи» и «нестроения» тех церковнослужителей, которые не стоят на должной духовно-нравственной высоте и тем самым вводят в соблазн не одного, а многих из «малых сих» (Мк. 9: 42), верующих в Господа.

И в то же время писатель создавал замечательные образы православных священников — вдохновенных христианских наставников, которые способны «расширить уста своя» честным словом церковной проповеди. Писатель изображал таких светочей Православия на протяжении всего своего творческого пути: от начала (отец Илиодор в дебютном рассказе «Засуха», 1862) — к середине («мятежный протопоп» Савелий Туберозов в романе-хронике «Соборяне», 1872; «благоуветливые» образы архипастырей: «пленительно добрый Филарет Амфитеатров, умный Иоанн Соловьёв, кроткий Неофит и множество добрых черт в других персонажах» — в цикле очерков «Мелочи архиерейской жизни», 1878) — и до заката дней (отец Александр Гумилевский в рассказе «Загон», 1893).

Всей художественной проповедью своего творчества Лесков сам стремился приблизиться к уяснению «высокой правды» и исполнить то, что «Богу угодно, чтобы “все приходили в лучший разум и в познание истины”».