(Виталий Манин. Учёный, искусствовед, историк, деятель культуры. М.: 2019)
Виталий Серафимович Манин (1929—2016), доктор искусствоведения, член-корреспондент Российской академии художеств, профессор, — личность выдающаяся. Чему свидетельство только что выпущенная к его 90-летию (26 февраля) книга с подзаголовком «Учёный, искусствовед, историк, деятель культуры».
В каждой из этих ипостасей Манин выразил себя, свои убеждения, свои знания, свой опыт столь полно, что вряд ли с кем это нынче сравнимо, если, прежде всего, иметь в виду изобразительное искусство. Его трёхтомный труд «Русская живопись ХХ века» (2012) уникален по глубине исследования, по масштабности и точности взгляда на основные направления отечественного искусства, их определение. Дойдёт ли этот труд когда-нибудь до тех, кто нынче овладевает профессией искусствоведа, станет ли для них учебником?
Или книга Манина о русском пейзаже? К этой живописи он относился с особенным, проникновенным чувством. Или его бесстрашные исследования «Искусство и власть. Борьба течений в советском изобразительном искусстве 1917—1941 годов», «Неискусство как искусство»?
А вот о пагубности соцреализма для развития творческих индивидуальностей: «Соцреализм возник, прежде всего, как государственная система руководства искусством. Он был органичным элементом тоталитарной системы и мыслился как инструмент партийной политики в области искусства. …Соцреализм замыслился как единственная форма существования искусства, ибо только в монопольном виде он мог выдержать конкуренцию. Ввиду того, что подобный способ не мог осуществиться без государственной поддержки, художественный мир лишался права на свободу мышления, на свободное творчество…».
Он был подлинным борцом с демагогической идеологией в области культуры, отстаивал истинное, художественное реалистическое искусство. «Искусство без художественности — не искусство», — приводит слова учёного один из авторов сборника. Часть статей Манина, в том числе полемических, здесь опубликованных, производит огромное впечатления своей яркостью и убедительностью логических и личностных оценок и доказательств. Искусство для него, как пишет художник Игорь Орлов, «оперирует понятиями красоты, гармонии, гуманизма, пластической выразительности, эмоционального движения». Поэтому то, что стало в нулевые годы ХХ1 века происходить в Третьяковке, он иронически назвал в одной из газетных публикаций «новым «дикадансом», отстаивая статус галереи как музея изобразительного искусства, напоминая, что его «непременным свойством является эстетический компонент».
Сборник насыщен содержательными воспоминаниями художников, друзей и коллег, статьями тех из них, кто работал вместе с ним, тем самым даётся объективная оценка научной и общественной деятельности этого во всех смыслах необыкновенного человека. «Я чувствовал, какой это мощный человек, никогда не поступавшийся своими принципами. Он жил так, как считал нужным», — пишет народный художник РФ В. Калинин, ныне вице-президент Академии Художеств России.
Из воспоминаний мы узнаем любопытную деталь про студента Манина: в 1952 году он поступил на первый курс искусствоведческого отделения истфака МГУ, на кафедру истории и теории искусства: «…Такой студент, как Виталий, вызвал неподдельный интерес: спортивный, высокий, стройный, красивый, «взрослый» (к тому времени он уже окончил институт физкультуры в Москве). Даже старшекурсницы ходили на него смотреть». (Г. Конечна, искусствовед).
Где бы он потом ни работал, чтобы ни возглавлял как натура творческая, мыслящая свежо, новаторски, незашорено, он буквально везде был преобразователем. Это при нём Абрамцево, пишут тогдашние и нынешние сотрудники (доктор искусствоведения Э. Пастон, искусствовед М. Андронова, кандидат искусствоведения Е. Митрофанова, зам. директора по научной части, две из них вместе с ним начинавшие), превратилось из литературного музея в музей мемориальный, проникнутый духом того уникального, «мамонтовского», времени, когда здесь творили Репин, Врубель, Серов, Васнецов, Поленов и рождалось новое русское искусство, прославленное ныне на весь мир.
Создание Музея русского советского искусства на территории Абрамцева не обошлось без творческой энергии Манина. Родился отдел, посвящённый творчеству художников, живших в Абрамцеве и его окрестностях, — а их, в высшей степени незаурядных, тут, по традиции, было немало (в посёлке художников во все десятилетия второй половины ХХ века любили жить и работать замечательные мастера самых разных направлений). Всего шесть лет Виталий Серафимович (с 1967 по 1973 год) возглавлял музей-усадьбу «Абрамцево», а плоды его трудов заметны и сегодня.
Через шесть лет Манина назначают заместителем директора ГГГ по науке. Доктор искусствоведения, заведующая отделом Л. Маркина вспоминает: «Он сформирован в период оттепели, он полон сил, энтузиазма, огромного интереса к современной художественной жизни. Он стремится изменить — расширить и обновить — в значительной степени идеологизированную тогда экспозицию советского искусства, по-иному расставить акценты живописи советского периода, ввести работы молодых художников». Появилась картина М. Шагала, живопись Р. Фалька. Искусствовед В. Перфильев, тогдашний молодой сотрудник ГТГ, убеждён, что «деятельность Манина была Третьяковке необходима как глоток свежего воздуха в галерее, костенеющей в идеологических рамках».
«До сих пор остаётся неоценённой роль Виталия Серафимовича Манина в отборе для ГТГ произведений русского авангарда из коллекции Костаки, — замечает Л. Маркина. — Благодаря его твердости и настойчивости галерея ныне обладает целым рядом подлинных шедевров». Дочь Георгия Костаки Алика Костаки пишет из Греции о Виталии Серафимовиче с уважением и благодарностью «за то, что он в трудный момент жизни моей семьи вёл себя как Человек с большой буквы».
«Энциклопедист», «мудрый дипломат», «борец», он обладал и особым творческим даром: умением видеть живописное художественное произведение и умением точными словами раскрывать его эстетическую значимость. Его труды, его дар эстетического анализа помогают читателю-зрителю разобраться в искусстве каждого художника, учат видеть и понимать. Манин великолепно писал не только о творчестве наших классиков Куинджи, Шишкина, Лентулова, Богаевского, но и о многих своих современниках.
В. Калинин: «У него был абсолютный глаз на качество». Все художники считали за честь быть замеченным Маниным, пишет кандидат искусствоведения Анастасия Миронова. «Он был из немногих теоретиков, всерьёз занимавшихся изучением отечественного изобразительного искусства второй половины ХХ века, а точнее, творчеством художников того периода. Отсутствовал интерес и со стороны государства. Начиная с 1990-х годов творческая элита вынуждена выживать, самоотверженно сочетая творческие и предпринимательские способности». Миронова помнит, как Виталий Серафимович ходил на приёмы к высоким чиновникам, писал письма, отстаивая интересы художников, и занимался популяризацией их творчества.
Зрителям (а среди них, увы, много неопытных, неосведомленных в изобразительном искусстве, и на то есть объективные причины), в его трудах открываются художественные индивидуальности Гелия Коржева, Дмитрия Жилинского, Виктора Попкова, Виктора Калинина, Игоря Орлова, братьев Ткачёвых, Бориса Неменского, Павла Никонова, Андрея Тутунова и многих других прекрасных отечественных живописцев. Манин был и немалой духовной поддержкой художникам, особенно молодым, или тем, кого по разным причинам не поддерживало государство, не признавала официальная критика. Таким был, например, долгое время талантливейший Виктор Попков. Книга Манина о нём, пишет её редактор Г. Конечна, «стала своего рода сенсацией: об этом художнике так серьёзно, всеохватно и вдохновенно, и в таком объёме ещё не писал никто. Книга быстро стала библиографической редкостью».
«Искусство — «третья реальность», расположенная между сознанием и действительностью», — писал Манин в исследовании «Образные пересечения русской живописи 1950—1990-х годов». — Эта «третья реальность», этот созданный художником мир пытается убедить зрителей в невероятности, в том, что расходится с реально-конкретным, узнаваемым миром, передаваемым, как правило, реалистическими образными системами».
Манин любил писать о близких ему мастерах этой «третьей реальности». Он сам жил с ней в ладу, и без корысти, с любовью служил искусству, как когда-то ему служили его великие предшественники. В его доме были созданы все условия для работы, что было отмечено авторами.
А.И. Манина передала в Абрамцево всю библиотеку мужа — более трёх тысяч книг по искусству, истории, философии, а также его личный архив.
Антонина Иосифовна, историк архитектуры по образованию и характеру деятельности, — самоотверженный автор-составитель сборника, о котором идёт речь. Первые «Манинские чтения» с её участием прошли в Абрамцеве в 2018 году. Дальнейшее изучение творческого наследия Манина, его популяризация просто необходимы.
Лидия Кудрявцева, арт-критик, заслуженный работник культуры России