Старший цензор штаба округа полковник Птимов — крупный мужчина-чревоугодник — с отвращением вчитывался в лежащую на рабочем столе очередную полосу завтрашней армейской газеты.

С год назад офицер допустил непростительный для своей должности промах: не углядел, что в словосочетании «главнокомандующий генерал-полковник такой-то» в первом слове пропущено «л». Строптивую исчезнувшую букву прошляпили также и дежурная группа по выпуску номера, и секретариат, за что впоследствии кого из виновных в курьезе уволили, а кого разжаловали.

И напрасно Птимов пытался доказать высоким чинам из комиссии по расследованию факта публичной клеветы, что в цензорские функции не входит исполнение обязанностей корректора. Офицера обвинили в радикальной потере бдительности, из-за чего, мол, на газетной площади и утвердилась ярая крамола.

Как следствие, через две недели после выхода в свет нашумевшего особым образом материала Птимов уже сменил место службы под южным небом на отнюдь не курортный северный регион. В воинском звании полковника, правда, не понизили и оставили в той же должности. Но теперь, ежесекундно помня о роковом ляпсусе, он в своей работе свирепствовал, не давая послабления решительно ни единой строчке, вышедшей из-под военно-журналистского пера.

Впрочем, сегодня, сколь ни вчитывался в газетные полосы полковник, он напрасно выискивал крамолу, которую можно было бы «с чувством глубокого удовлетворения» обвести красным карандашом и перечеркнуть крест-накрест: прошедшие сито секретариата статьи и заметки военных корреспондентов были так же невинны с точки зрения цензорских «рогаток», как бесконфликтны, прилизанны и пусты.

Птимов корпел над последней страницей номера, когда его цепкий взгляд враждебно остановился на короткой заметке, подготовленной отделом культуры.

— Так-так-так, — многозначительно буркнул себе под нос полковник и настороженно принялся перечитывать заметку еще раз.

ИНТЕРЕСНАЯ ВСТРЕЧА

На прошлой неделе воины одной из частей округа встретились со студентами местного педагогического института, и будущие филологи рассказали защитникам Родины много интересного о замечательном памятнике древнерусской литературы — повести «Слово о полку Игореве»…

Старшего цензора мгновенно прошиб холодный пот. Как: сплошное рассекречивание военных и государственных тайн! Да любой дурак может элементарно вычислить, где и когда происходила «интересная встреча» — много ли в округе областных центров с педагогическими вузами! Ну а додуматься открыто назвать имя командира целого полка…

Вопиющая безответственность! Что они там, в культуре, вообще бдительности лишились? И секретариат туда же! Сегодня же отправлю докладную записку на имя командующего округом!

И полковник ожесточенно заработал красным карандашом…

В новой, цензорской интерпретации заметка стала выглядеть так:

СООТВЕТСТВУЮЩАЯ ВСТРЕЧА

Однажды воины Н-ской части встретилась с учащимися Н-ского учебного заведения, и будущие молодые специалисты Н-ского профиля рассказали защитникам Родины много интересного о замечательном памятнике Н-скорусской литературы, исполненном в Н-ском литературном жанре — «Слово о подразделении И…», в котором было чему поучиться в плане Н-ского передового опыта».

Донельзя довольный Птимов отложил в сторону карандаш, полюбовался на исчерканную заметку и облегченно подытожил:

— Пусть теперь считают, что И… — это командир отделения, в крайнем случае, комвзвода. Как говорится, и волки сыты, и овцы в сохранности, и военная тайна с государственной. Бдительность — наше оружие!